В пропагандистских фильмах и книгах советские солдаты - это бравые, веселые ребята, которые прошли всю Европу до Берлина, победили Гитлера и уничтожили фашизм. У них простые светлые лица, широкие плечи и добрая улыбка освободителя. У них армейская выправка, красивая форма и медали на груди. Они победители! Они герои! Они смотрят на нас со старых фотографий... такие настоящие и такие живые. Живые!...

Но живые ли?... Настоящие герои войны остались на полях сражений. В окопах, в грязи, в болоте... и их смерть скорее всего не была ни героической, ни яркой... их смерть была обыденной статистикой, повседневной реальностью. Они умирали, умирали и умирали... и далеко не всегда это было действительно необходимо. Но именно их жизнями выстелена дорога до Берлина. Именно их предсмертными вздохами ковалась победа. Именно они заплатили ту чудовищно огромную цену войны.

Солдат-победитель на самом уже мертв...

Рукопись этой книги более 30 лет пролежала в столе автора, который не предполагал ее публиковать. Попав прямо со школьной скамьи на самые кровавые участки Ленинградского и Волховского фронтов и дойдя вплоть до Берлина, он чудом остался жив. «Воспоминания о войне» — попытка освободиться от гнетущих воспоминаний. Читатель не найдет здесь ни бодрых, ура-патриотических описаний боев, ни легкого чтива. Рассказ выдержан в духе жесткой окопной правды. Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся историей страны.

...

Николай Николаевич Никулин "Воспоминания о войне".

В армейской жизни под Погостьем сложился между тем своеобразный ритм. Ночью подходило пополнение: пятьсот — тысяча — две-три тысячи человек. То моряки, то маршевые роты из Сибири, то блокадники (их переправляли по замерзшему Ладожскому озеру). Утром, после редкой артподготовки, они шли в атаку и оставались лежать перед железнодорожной насыпью. Двигались в атаку черепашьим шагом, пробивая в глубоком снегу траншею, да и сил было мало, особенно у ленинградцев. Снег стоял выше пояса, убитые не падали, застревали в сугробах. Трупы засыпало свежим снежком, а на другой день была новая атака, новые трупы, и за зиму образовались наслоения мертвецов, которые только весною обнажились от снега, — скрюченные, перекореженные, разорванные, раздавленные тела. Целые штабеля.

О неудачах под Погостьем, об их причинах, о несогласованности, неразберихе, плохом планировании, плохой разведке, отсутствии взаимодействия частей и родов войск кое-что говорилось в нашей печати, в мемуарах и специальных статьях. Погостьинские бои были в какой-то мере типичны для всего русско-немецкого фронта 1942 года. Везде происходило нечто подобное, везде — и на Севере, и на Юге, и подо Ржевом, и под Старой Руссой — были свои Погостья…

В начале войны немецкие армии вошли на нашу территорию, как раскаленный нож в масло. Чтобы затормозить их движение не нашлось другого средства, как залить кровью лезвие этого ножа. Постепенно он начал ржаветь и тупеть и двигался все медленней. А кровь лилась и лилась. Так сгорело ленинградское ополчение. Двести тысяч лучших, цвет города. Но вот нож остановился. Был он, однако, еще прочен, назад его подвинуть почти не удавалось. И весь 1942 год лилась и лилась кровь, все же помаленьку подтачивая это страшное лезвие. Так ковалась наша будущая победа.

Кадровая армия погибла на границе. У новых формирований оружия было в обрез, боеприпасов и того меньше. Опытных командиров — наперечет. Шли в бой необученные новобранцы…

— Атаковать! — звонит Хозяин из Кремля.

— Атаковать! — телефонирует генерал из теплого кабинета.

— Атаковать! — приказывает полковник из прочной землянки.

И встает сотня Иванов, и бредет по глубокому снегу под перекрестные трассы немецких пулеметов. А немцы в теплых дзотах, сытые и пьяные, наглые, все предусмотрели, все рассчитали, все пристреляли и бьют, бьют, как в тире. Однако и вражеским солдатам было не так легко. Недавно один немецкий ветеран рассказал мне о том, что среди пулеметчиков их полка были случаи помешательства: не так просто убивать людей ряд за рядом — а они все идут и идут, и нет им конца.

Полковник знает, что атака бесполезна, что будут лишь новые трупы. Уже в некоторых дивизиях остались лишь штабы и три-четыре десятка людей. Были случаи, когда дивизия, начиная сражение, имела 6-7 тысяч штыков, а в конце операции ее потери составляли 10-12 тысяч — за счет постоянных пополнений! А людей все время не хватало! Оперативная карта Погостья усыпана номерами частей, а солдат в них нет. Но полковник выполняет приказ и гонит людей в атаку. Если у него болит душа и есть совесть, он сам участвует в бою и гибнет. Происходит своеобразный естественный отбор. Слабонервные и чувствительные не выживают. Остаются жестокие, сильные личности, способные воевать в сложившихся условиях. Им известен один только способ войны — давить массой тел. Кто-нибудь да убьет немца. И медленно, но верно кадровые немецкие дивизии тают.

Хорошо, если полковник попытается продумать и подготовить атаку, проверить, сделано ли все возможное. А часто он просто бездарен, ленив, пьян. Часто ему не хочется покидать теплое укрытие и лезть под пули… Часто артиллерийский офицер выявил цели недостаточно, и, чтобы не рисковать, стреляет издали по площадям, хорошо, если не по своим, хотя и такое случалось нередко… Бывает, что снабженец запил и веселится с бабами в ближайшей деревне, а снаряды и еда не подвезены… Или майор сбился с пути и по компасу вывел свой батальон совсем не туда, куда надо… Путаница, неразбериха, недоделки, очковтирательство, невыполнение долга, так свойственные нам в мирной жизни, на войне проявляются ярче, чем где-либо. И за все одна плата — кровь. Иваны идут в атаку и гибнут, а сидящий в укрытии все гонит и гонит их. Удивительно различаются психология человека, идущего на штурм, и того, кто наблюдает за атакой — когда самому не надо умирать, все кажется просто: вперед и вперед!

Однажды ночью я замещал телефониста у аппарата. Тогдашняя связь была примитивна и разговоры по всем линиям слышались во всех точках, я узнал как разговаривает наш командующий И. И. Федюнинский с командирами дивизий: «Вашу мать! Вперед!!! Не продвинешься — расстреляю! Вашу мать! Атаковать! Вашу мать!»… Года два назад престарелый Иван Иванович, добрый дедушка, рассказал по телевизору октябрятам о войне совсем в других тонах…

В коллекцию фотографий с тегом "история" (там много раритетных материалов).

Виды Урала = Ansichten vom Ural : [альбом]. -

Екатеринбург : Издание фот. Метенкова в Екатеринбурге, [1880-1917]. -

Вып. 1. - 25 л. ил. : фот. ; 18 см. - Загл. обл. и текст парал. рус., нем.

Photos are made in the beginning of the 20th century by Russian photographer Veniamin Metenkov. On the photos you can see beauty of the Ural’s nature and Yekaterinburg.

Вениамин Леонтьевич Метенков (25 марта [6 апреля] 1857, Миасс, Россия — 9 марта 1933, Свердловск) — известный уральский фотограф, предприниматель и фотолетописец Урала.

Родился в 1857 году в г. Миасс в семье старообрядцев, не признававших светского образования. В 1874 году устроился конторщиком на Кочкарском золотом прииске в Троицком уезде, где начал учиться фотоделу у польских поселенцев.

В 1876 вернулся в Миасс и открыл первое фотоателье.

В 1883 году переехал в Екатеринбург и наряду с фотографией занялся конструированием фототехники и совершенствованием технологии обработки фотоматериалов. Организовал прямые поставки в город лучшей фотоаппаратуры и фотоматериалов ведущих французских и немецких фирм, торговыми компаньонами Метенкова были фирмы Carl Zeiss, Герц, Kodak. Среди предлагаемых товаров — фотоматериалы и реактивы, фотоаппараты.

Первоначально фотоателье и магазин Метенкова располагались на Вознесенском проспекте, 22, но в 1896 переезжает на новое место — Вознесенский проспект, 36. В 1993 году в этом доме открыт фотографический музей «Дом Метенкова».

Был действительным членом Русского Технического Общества и Уральского Общества Любителей Естествознания (УОЛЕ).

После революции магазин закрылся, а в 1920 году здание магазина было конфисковано государством.

Похоронен на Михайловском кладбище (место захоронения утеряно).

/все фотографии, как всегда, кликабельны/

1. Обложка.

2. Титульный лист.

3. На Северном Урале. Верховье реки Ивделя.

7,62-мм пистолет-пулемёт образца 1941 года системы Шпагина (ППШ) — советский пистолет-пулемёт, разработанный в 1940 году конструктором Г. С. Шпагиным и принятый на вооружение Красной Армии 21 декабря 1940 года. ППШ являлся основным пистолетом-пулемётом советских вооружённых сил в Великой Отечественной войне.
После окончания войны, в начале 1950-х годов ППШ был снят с вооружения Советской Армии и постепенно заменён автоматом Калашникова, несколько дольше он сохранялся на вооружении тыловых и вспомогательных подразделений, частей внутренних войск и железнодорожных войск. На вооружении подразделений военизированной охраны состоял по меньшей мере, до середины 1980-х годов.
Также, в послевоенный период ППШ в значительном количестве поставлялся в дружественные к СССР страны, длительное время состоял на вооружении армий различных государств, использовался нерегулярными формированиями и на протяжении ХХ века применялся в вооружённых конфликтах по всему миру.

Оружие Победы. ППШ. ЗМЗ, Златоуст.

Внезапный Бердяуш.

Бердяуш — посёлок городского типа в Саткинском районе Челябинской области России. Крупный узел железнодорожных линий на Челябинск, Уфу, Дружинино, Бакал — станция Бердяуш. Население — 5,2 тыс. жителей (2009). Расположен на западе области, в 33 км к западу от Златоуста, на реке Бердяуш.

1. Бердяуш - это туда.

Ниже - небольшой исторический факт о Бердяуше, скрашенный моими случайными фотографиями. /Подписи к фоткам и текст между ними - читать отдельно/

Выставляя в Windows наш часовой пояс «(UTC+06:00) Екатеринбург» можно вспомнить о тех несчастных, которые находясь в Челябинской области, живут по московскому времени.

Да-да, это не шутка. Пространственно-временной парадокс действительно имеет место на Южном Урале и царствует в поселке Бердяуш, что в Саткинском районе. Там уже более ста лет «живут по Москве» и заводят будильники, отстающие ровно на два часа.

2. Летняя дорога!

3. Магазин "Фортуна".

Остальное - под катом. Далее...

Немного фотографий ж/д станции "Уржумка" с подземным переходом и исключительно уральской достопримечательности - перевалочного столба-обелиска "Европа-Азия".

/все фотографии кликабельны до больших размеров/

1. Уржумка — железнодорожная станция Южно-Уральской железной дороги, расположена в 9 км от центра Златоуста в пределах его городской черты. Была сооружена в 1890—1892 гг. во время строительства Златоуст — Челябинской железной дороги.

2. Среди всех станций Златоустовского отделения Южно-Уральской железной дороги Уржумка находится на самой большой высоте, отсюда начинается долгий спуск железной дороги по восточному склону Урала в сторону Сибири. В начале Великой Отечественной войны от станции построена железнодорожная ветка к вновь строящемуся машиностроительному заводу, на станции происходила разгрузка оборудования эвакуированных из Тулы и Подольска заводов, а чуть позднее грузилась продукция для фронта. Во время электрификации участка Златоуст — Челябинск на Уржумке построена тяговая подстанция, здесь же находится производственная база путевой машинной станции N 173 (ПМС-173).

3. Название станции и посёлка происходит от названия речки Уржумка, притока Вятки. Оно появилось в XVII—XVIII веках, когда эту территорию активно заселяли выходцы с Поволжья. «Ур» в переводе с марийского значит «белка», «ужаш» — «видеть». Приблизительный перевод — «вижу белку». /а расписание электричек можно разглядеть, увеличив фотографию/

Остальные фотографии - под катом. Далее...